"Я хочу свой ресурс сознательно вкладывать в тех, кто работает на победу": история эксперта проекта "Психологи на войне"

Елена Платова является психотерапевтом, психоаналитиком и кризисным психологом команды "Психологов на войне", которые помогают взрослым и детям на востоке и юге Украины. С июня команда работает по выходным в Запорожье и Херсоне, предоставляя первичные психологические консультации и бесплатные лекарства тем, кто в этом нуждается. Мы расспросили у Елены, как война изменила ее жизнь, о новых реалиях работы психологов и психотерапевтов, и как говорить с детьми о войне.

"Свободного времени почти нет, но сейчас оно не очень нужно"

Елена пришла в профессию психолога из маркетинга и сразу поняла, что чувствует потребность помогать другим и делиться опытом.

"Вообще-то психологом я стала, закончив в 2015 году Международный институт глубинной психологии по специальности психоаналитик. До того я вообще 20 лет работала в маркете, в бизнес-образовании. На сегодня у меня три высших образования, два из которых психологические. И последние 9 лет я работала в частной практике, работала со взрослыми и подростками, и проводила кроме индивидуального приема групповые определенные мероприятия, мастер-классы, читала лекции", - рассказывает Елена.

Она является женой действующего военного. Муж Елены ушел защищать Украину еще в 2018 году, а сейчас во время полномасштабной войны продолжает держать оборону на фронте. 

"Для меня это тоже была очень важная часть моей психотерапевтической деятельности. Потому что, общаясь с его молодыми собратьями, таким или иным образом я что-то такое могла им донести.  Это касается самоподдержки, самовосстановления. И когда полномасштабная война произошла, то информационно мы были к тому готовы, а полностью нет. Отрицание было очень сильным. И когда возникла идея проекта "Психологов на войне", для меня не было вообще никаких сомнений, что это самая нужная сейчас деятельность", - отмечает героиня.

Сейчас в группе около 30 специалистов. Они выезжают небольшими группами по восемь человек.  У всех есть свои задачи на местах, есть своя работа, свои семьи, какие-то свои обязательства. Каждый член команды пытается совмещать свои фронты - личные, профессиональные, семейные.

"Свободного времени почти нет, но сейчас оно не очень нужно. Свободный часок хочется потратить на то, чтобы позаботиться о семье, поспать между тревогами и немножко позаниматься спортом или погулять. Я хожу на концерты, в театр в Киеве. Это мой город, это моя малая родина, это город моей силы. Я общаюсь и поддерживаю тех друзей, которые есть в стране. На самом деле не просто общаться с теми, кто уехал.

Странная такая штука, когда идет речь о том, что люди устают очень сильно, но парадокс заключается в том, что сейчас отдыхать может быть травматично. Лучше менять деятельность. То есть лучше быть постоянно в какой-то сознательной, ценной для себя, для своих принципов и для своих ценностей деятельности, чем лечь. Ну, почитать еще такое, если вы сможете. А просто, если лечь в пустоте, то фантазии будут такие утомительные, что, ну его нафиг, лучше посуду помыть (смеется). Как это ни странно, но именно в такие судьбоносные периоды жизни, дело, деятельность, активность - это самое терапевтическое состояние, которое может быть", - отмечает Елена.

О тех, кто вдохновляет и заряжает на добрые дела: "Мне кажется, что мы делаем то, что должны делать, и стараемся сделать это, как можно качественнее"

Психотерапевт отмечает, что невероятно гордится своей семьей - мужем, и своими дочерьми, которые самостоятельно вдвоем прожили полтора года за границей.

"Они учились и пытались делать так, чтобы мне было здесь спокойнее. Потому что я не могла ни поехать, ни их сопровождать, они должны были сами справиться. Старшая дочь работала в Германии по специальности, изучала язык и сказала, что они знают и умеют гораздо больше, чем европейские архитекторы. Я понимаю, что это наша такая украинская гордыня, но она здоровая. Младшей дочери 13, ей тоже было трудно, но они справились и они большие молодцы. И муж воюет, и, слава Богу, они воюют очень качественно и постоянно учатся и совершенствуются. Мне кажется, что мы делаем то, что должны делать, и стараемся сделать это, как можно качественнее", - продолжает рассказ специалист

Также Елена отмечает, что очень радуется за свою мать, которая несмотря на свой возраст и состояние, пытается о себе позаботиться и является очень сильной и выносливой.

"И кошки мои тоже молодцы. Их две. Они тоже держатся и да, довольно качественно это делают (смеется). И поэтому у меня есть возможность качественно работать, качественно отдыхать. То, что происходит, соответствует внутренним нашим ценностям и принципам, и меня это заряжает на дела. Хотя первые месяцы говорили, что ничего никогда уже хорошо не будет. Это естественно. Дело не в том, сколько раз мы падаем, а дело в том, хотим ли мы со следующего раза подниматься. Мы должны ошибаться, мы должны переживать тяжелые периоды, нам должно быть трудно, обязательно должны быть периодически и проверка сомнениями, потому что когда вы встретите человека, который абсолютно уверен, что он знает правильный ответ, вызывайте сразу скорую, или лучше полицию.

Человек должен обязательно сохранять, с одной стороны, уверенность и заряженность, а с другой стороны способность критического мышления, здравого смысла и рефлексировать относительно происходящего. Сейчас мы все находимся в мобилизованном состоянии, и нам это состояние нужно. Оно очень напоминает такое подростковое заряженное состояние, но я не знаю, как вам, а мне в мои почти 50 лет оно нравится, если честно", - говорит психолог.

"Справиться с чувством беспомощности сложно, но я знаю как. А вот ждать это самое трудное"

Елена отмечает, что самое сложное для нее сейчас - ждать. Ждать своих ребят с фронта.

"Мой муж сейчас воюет. Справиться с чувством беспомощности сложно, но я знаю как. А вот ждать это самое трудное. Мне когда-то отец говорил, что догонять и ждать - это самые тяжелые процессы в жизни.

Появились такое ощущение, что ты находишь что-то ценное в простых радостях. Знаете, солнце, ветер, птицы, гроза, цветы, еда вкусная, шутки меткие. Это все очень радостно. И я очень советую людям концентрироваться на маленьких радостях. Это тоже о том, что война проявляет в нас", - делится психотерапевт.

Она отмечает, что многим людям нужно учиться и практиковать расслабляться и наслаждаться жизнью. Есть упражнения - телесные, дыхательные, медитативные, которые нужно делать. Их можно найти или спросить, но за вас их никто не сделает.

"Как говорит мой муж: "вставай, день сам себя не испортит". Если вы делаете то, что вам полезно, то вы чувствуете себя довольным. Так может быть с упражнениями, с едой, с напитками. Никто вам не может сказать, сколько вам чего пить или есть. Когда вам говорят, только об одной чашке кофе или запрет на сладкое, то это все фигня собачья. Только вы знаете, как вам лучше. Даже моя вечерняя сигарета, это мой терапевт называет "подарком себе". Для меня это означает, что я хорошо поработала. Я могу отдохнуть. И вот это вопрос для себя, какую пользу или радость это мне дает.

Мы на прошлой неделе работали в Херсоне с людьми, которые остались без всего. И первые слова, которые мы слышали от них, это "спасибо". "Спасибо, что приехали, спасибо, что не оставляете нас один на один". И это очень поддерживающее, когда о тебе заботятся.  Они в разных условиях, но они вместе, поддерживают друг друга, там постоянно что-то происходит. А еще херсонцы очень двигаются, потому что волонтеры приехали и нужно прятать своих собак, чтобы их не забрали на большую землю. То есть волонтеры пытаются спасти все, что видят. А собака не может рассказать, что она местная и живет здесь за углом, понимаете, а ее хватают и куда-то везут. Прячут своих любимцев, чтобы их там не спасли. Но люди счастливы, что они вернутся в свои дома. Они не боятся ничего, обстрелов, конечно, что боятся, но это нормально. Но они в этом живут", - говорит Елена.

О том, как изменилась работа психологов и психотерапевтов за время войны

Специалист отмечает, что существенные изменения есть, но при этом не изменилась суть и ценности профессии

"Моя очень известная и очень уважаемая коллега как-то очень метко пошутила на счет того, как изменилась за это время работа психолога. Она говорит, как выглядел сеттинг нашей работы до полномасштабного вторжения: мы встречаемся с клиентами в определенный день, в определенное время, и имеем все по правилам сеттинга. Сеттинг во время полномасштабного выглядит так: клиент жив, - прекрасно, терапевт жив - прекрасно. Обо всем остальном можно договориться.

Психотерапия - это можно сказать, способ, инструмент, искусство, наука, направленная на то, чтобы даже не помочь, а поспособствовать человеку более качественно жить, то есть работать, любить, играть, заниматься творчеством и даже находиться в одиночестве. На самом деле, это искусство перемен.

Если у вас что-то сейчас не устраивает, вы можете приложить сюда усилия, сосредоточить свое внимание и создать качественные изменения своей жизни. Чтобы сделать это эффективно, быстро и менее травматично нужен специалист, который чему-то обучен, который знает и может предложить вам другой взгляд на вещи. И это может быть очень полезно", - комментирует Елена.

А в кризисных консультированиях сконцентрированы все вспомогательные способы, которые вы можете на себе попробовать, обсудить с психологом результаты, подкорректировать как-то и наработать свои собственные инструментарии самопомощи. Потому что идея здесь в том, чтобы не быть рядом с вами постоянно и держать за руку, а это про "научить ловить рыбу".

"Я бы сказала, что запросов всегда было много. Сейчас я чувствую, что наконец люди понимают, что определенные вопросы лучше решать в альянсе со специалистом. Не потому, что я сам не справлюсь, все могут справиться самостоятельно, а потому, что я начинаю распределять свои силы и время более разумно. Я тоже могу поменять прокладку в кране, или сделать что-то, что я до этого не делала, но я потрачу гораздо больше сил и времени.

Что мы сейчас действительно осознали, что времени не так много. Потому что раньше нам говорили, что я здесь поработаю на работе, которая мне не очень нравится, а потом, может потом в будущем что-то изменю. Знаете, сколько молодых людей покинули работу, которая им не нравилась? На которой они просто были, потому что работа и работа нормально. Нет, они сказали: да, минуточку, то есть завтра может и не быть. Почему я занимаюсь тем, что мне на самом деле не нравится? Я же на самом деле всегда мечтал или мечтала заниматься другим. Это, знаете, все пытаются. Вот эта иллюзия бесконечной жизни и что можно отложить реализацию своих истинных желаний на послезавтра, оно закончилось. Это называется принудительное взросление. Больно, но может быть очень полезно", - отмечает терапевт.

Елена Платова уверена в том, что война не меняет людей, она усиливает сильные или слабые стороны, которые есть в людях.

"Отношения, которые не нужны, разрушаются. Отношения, которые настоящие, усиливаются. Война не меняет людей, она их проявляет. И здесь можно сконцентрироваться на сильных своих сторонах, и сильных сторонах своих окружающих. И для себя решить, готова ли я быть рядом с его условными недостатками.

Например, читаю пост. Девушка молодец, волонтерит и говорит: "мой когда-то близкий человек всегда зарабатывал большие деньги и было все хорошо". То есть они были близки. Потом происходит полномасштабное вторжение и этот человек пишет о своем когда-то близком человеке.  Он говорит, я к нему обращаюсь: "друг, а сколько ты донатишь на ВСУ? Он говорит: "ничего не доначу". Она говорит: "Как? Ты же работаешь, ты же в безопасности, у тебя есть все возможности". Он отвечает: "ну, я не доверяю каким-то незнакомым фондам, а в твоем фонде все хорошо, то тебе не нужна помощь". И она начинает осознавать: "боже, я его забанила, разочаровалась в нем". Однако он не изменился, он такой же, как и был. Только почему-то до 24 февраля к нему были другие требования. Ну работает себе человек и работает, тратит деньги только на себя, тратит. Имеет право, как говорят, а сейчас, оказывается, нет, или мы меняем свое отношение. Люди не меняются, просто то, кем они есть на самом деле, становится более четким", - замечает героиня.

В каких случаях психолог может отказать человеку в помощи и как говорить с ребенком о войне

Елена говорит, что лично для нее наш мир поделился на тех, кто работает на победу и тех, кто этого не делает.

"Хочу ли я вторую часть уничтожить? Нет. Но мне не интересно, что с ними происходит. Они сами должны о себе заботиться, потому что мой ресурс, он не бесконечен. И я хочу свой ресурс сознательно вкладывать в тех, кто работает на победу. Для меня эта часть общества гораздо более интересна. И это мое право. Я уверена, что есть люди, которые готовы работать с этой частью. Но мои интересы, мои ценные люди здесь. Хотя и те, и другие, они мои сограждане, но я имею право не тратить на них там свое время, свои усилия и свои знания. Но если они придут и попросят о помощи, я им не откажу.

А вот с кем я точно не буду работать так это с людьми, которые поддерживают агрессию, я не буду работать с людьми, которые презирают других людей. Мне не просто не интересно, я себе не позволю. Я не буду поддерживать все то, что не соответствует или атакует мои собственные ценности. Я не могу навредить человеку в любом случае. Я клятву Гиппократа не давала и я могу отказаться сотрудничать.  Например, я не сотрудничаю с коллегами и бывшими знакомыми из Российской Федерации. Я к ним не имею каких-то претензий, но мне трудно с ними общаться", - признается Елена Платова.

С детьми можно говорить о войне и говорить на любом языке, потому что дети всегда возьмут то, что они понимают. Главное условие - говорить с ними из состояния спокойствия и уверенности в своих силах.

"Дети считывают неуверенное, слабое или тревожное состояние родителей. То есть к любой сложной беседе нужно подходить в ресурсном состоянии. Что такое ресурсное состояние? Ресурсное состояние - это когда вы чувствуете рядом с человеком себя спокойно и более-менее комфортно. Если человек в состоянии тревожности подойдет к ребенку, то даже если он о розовых пони будет говорить, ребенок будет травмирован именно состоянием взрослого, а не тем, что он говорит.

А вот рассказываете о войне, нужно стараться на том языке, в тех словах, которые ребенок, соответственно возрасту понимает. То есть, все равно мы говорим не о войне, а о безопасности. Что такое война? Война это нечто такое, это между взрослыми недоразумение, которое может привести к опасности.  Мы должны говорить с детьми не что такое война, а что мы должны делать во время войны, чтобы нам было хорошо. То есть, рефрейминг этого периода заключается в том, что мы переводим тему из проблемы, ну, условно, проблема - это война, в задачу, а задача - что мы должны делать, чтобы остаться живым и невредимым и жить полноценной жизнью. Переключение с проблемы в задачу является главным для любого общения во время войны. Ну, и если честно, во время любых кризисных состояний", - напоследок отмечает специалист.

Этот материал опубликован при поддержке Европейского фонда за демократию (EED). Его содержание не обязательно отражает официальную позицию EED. Информация или взгляды, высказанные в этом материале, являются исключительной ответственностью его авторов.